придите сюда, в кафетерий на монмартр.
самый дешевый танец с монро.
зеленый чай излечил мою невинность.
это старо, как мир старо.

Казалось, что удача сопутствует ему: он бесшумно проскользнул в ванную для старост, достал все нужные ингредиенты и не встретил никого на своём пути. И даже занудливой плаксы Миртл не оказалось на своём месте, что было просто невероятным везением. Что же заставило вылезти примерного Фитжеральда из-под теплого одеяла и блуждать по ночному замку после отбоя? Ответ очень прост – зелье, которое было заботливо выкинуто из школьного курса. А, как известно, всё, что запрещено, - страшно интересно.
Вообще, у Марка было по зелью твёрдое «Превосходно». Мало того, на уроках он откровенно скучал, подперев щёку ладонью, мысленно пририсовывал рога и усы монотонно говорящему профессору. Это-то и было основным занятием хаффлпаффца, наряду с медленным пролистыванием учебника. И надо же ему было накануне заметить небольшую приписку в самом низу страницы, которая красноречиво расписывала все плюсы некой сыворотки правды, а после ещё и рецепт. Естественно, что может быть соблазнительней для пытливого ума? А посему ещё утром Марк точно знал, чем будет занят сегодня ночью. Даже плевать, что завтра жутко важный урок по трансфигурации. Но это будет завтра, а сейчас…
А сейчас Фитжеральд, слегка скривившись, смотрел на своё отражение в грязном зеркале. Вроде всё на месте: ничего не выросло и ничего не исчезло. Тогда на что подействовало то зелье, которое он старательно варил по всем правилам? Видно что-то недоглядел, ибо юноша десять раз сам себе сказал, что любит рвотные леденцы Берти Боттс. Лгать она мог, а посему получилась у него не сыворотка правды. Неожиданностей, как и злосчастный вкус леденцов, Марк не любил, ибо не мог совладать собой в таких ситуациях. Нервничая и усиленно кусая губу, он уже трижды пожалел о своём любопытстве и привычке влипать в самые глупые ситуации. Что ж, оставалась лишь благодарить Мерлина, что его, старосту и умницу всея седьмого курса факультета Хаффлпаффа, никто не видит. Ещё раз кинув взгляд в зеркало, Марк подумал, что может зелье просто-напросто не подействовало, что было просто превосходным вариантом для него. Подняв мантию с пола, юноша облегченно вздохнул. Похоже, так оно и есть. Никаких приливов и отливов энергии он не чувствовал, а поэтому об этом недоразумении можно просто забыть и отправиться спать. Так, пожалуй, он и сделает. И больше никаких экспериментов и опытов с рецептами, написанными маленькими буквами внизу страницы.
Кинув прощальный взгляд (не осталось ли чего после него?) и тихо приоткрыв дверь, Марк выскальзывает из ванны старост и прямо спиной врезается в…
- Забини!
Пожалуй, это было слишком громко, а поэтому юноша резко зажимает рот рукой и ошарашено смотрит на нежданного гостя. Как минимум это было неожиданно, а как максимум удивительно. Он не знал, чему был удивлен больше: тому, что встретил именно этого человека, или тому, что этот человек разгуливал по Хогвартсу после отбоя, так же как и он. Мысленно дав себе оправдание, что был занят очень-очень важным делом в это время суток, Марку подумалось, что неплохо бы было снять баллы со змеиного факультета. В конце концов, это же Забини: с нее баллы можно снимать просто за то, что она существует и единожды отравила ему жизнь. После расставания Флоренс до глубины души раздражала Фитжеральда, да и ещё не упускала возможности сказать что-то в адрес самого юноши. Естественно, Марк в долгу не оставался.
- Какого чёрта ты тут делаешь? Соскучилась по кабинету директора… солнышко? - шепча свою гневную тираду, Марк не забывает ее назвать именно так, как во времена их отношений, чувствуя, как сладко это звучит. Пора бы забыть эту детскую привычку поддевать друг друга, но, в любом случае, прошлое обязывало, да и, признаться, Марк входил во вкус, придумывая новые ядовитые фразы, которые он скажет ей при встрече.

придите сюда, в кафетерий на монмартр.
схватите змей за хвосты.
зеленый чай излечил мою причину.
это лишь я. это лишь ты.

Нервные сосуду лопались, кулаки были сжаты так, что костяшки пальцев побелели, и причина тому была неизвестна. То ли раздражение, то ли страх, то ли.. нет, быть не может, чтобы зелье подействовало. Лучше пусть его стошнит, пусть из ушей потечет кровь или он грохнется в обморок, ибо если сыворотка была правильно сварена, то все секреты тотчас перестанут ими являться. И было бы еще не так плохо, если бы перед Марком стояла профессор МакГонагалл, или Филч.. да хоть Министр Магии, только не Флоренс Забини, ведь если она узнает его секрет..
- Тебе не идет злиться. Зеленый цвет, не подходит к твоим глазам - и ведь серьезно, казалось все нормальные люди, в случае крика – напряжения – злости – негодования и прочей негативной энергии начинают краснеть; А вот Фло тут же зеленеет, становясь похожей на озлобленную кобру, у которой выкачали весь яд, и теперь приходится активно работать челюстью, обнажая зубы. Следовательно, девушка ненормальная, и думается, что таковой она является каждый день. Честно, стоит лишь посочувствовать ее сокурсникам, и попробовать догадаться, сколько же они раз на дню наблюдают за позеленевшей Флор.
- Это не твое дело. И вообще, слушай, давай просто разойдёмся? Ты уйдешь, а я ничего никому не скажу, как будто ничего и не было, дава.. - не успел он договорить, как Флори шикнула и потянула его за собой в обратно ванную. - Угомонись, тебе просто.. - и тут он понял в чем дело. Отчетливо послышались угрюмые шаги и сопения Филча. Да уж, чуть не нарвались. Всё же иногда нужно слушать свой здравый разум. Он упрямо смотрит на Флоренс, сложив руки на груди и показывая всю важность старосты. Смотря на нее снизу вверх, он понимал, что всегда на ее фоне, на фоне слизеринской принцессы (остроумной, красивой, чистокровной, какие эпитеты и сравнения ещё можно подобрать?), смотрелся тускло. Да, он входит в факультетскую сборную, был очень популярен, но так и не понял, почему эта девушка была с ним.
- Как хорошо, что мы встретились, - он опустил взгляд. Его глаза и сознание будто бы не принадлежат ему - скачки зрачков, прикрытые веки - ничто уже не может скрыть их волнение. И остается гадать, что так повлияло на него: сыворотка правды или нахлынувшие воспоминания, - Ты почти не изменилась, солнышко.
В тусклом свете факелов его глаза сверкнули. И в этом было что-то пугающее. Что-то, от чего вдоль позвоночниками пробежала дрожь. Конечно, Марк учтиво списал это на раздражение. Кто же признается, что в этот момент он боится. Чего, он сам не может понять.
- Я скучал, - тон не меняется. Тихо так, глядя в глаза, он редко говорит вот эти «скучаю». Скучаю – это так важно, так много, такое маленькое и простое слово, но он шлет свои «скучаю» только самым дорогим и.. да. Только самым дорогим, - Честно.

I'd fuck you because I am your whore
I'd fuck you because you are a whore
I'd fuck you for fun
marilyn manson
гонят с работы, так что прошу прощение за это убожество

- Кто сказал, что я шучу?, - голос его был тверд, будто тот выпил не сыворотку правды, а зелье для деформации голоса. А ведь все дело в том, что к нему почему-то пришла уверенность. Уверенность в себе и своих силах - именно этого ему не хватало в трудных ситуациях, которые подло настигают его последний год. Ему всегда была присуща твердость характера, просто он не признавал ее, а сейчас свои пробивные черты необходимо было показать именно ей.
Неожиданно в глазах его показался страх. Нет, она не должна уйти, еще столько всего нужно было ей рассказать. Во время их отношений секретов между ними было немного, но сколько недосказанного накопилось за время их расставания, сложно представить.
Марк неожиданно сделал выпад вперед и заломив руки Флор, прижал ее к холодной стене. Пожалуй, он напугал девушку, но сейчас его это мало волновало. Главное для него сейчас было - высказаться. Казалось, он понятия не имел с чего начать, парень замялся и в уме отчаянно пытался подобрать правильные слова. Секреты буквально так и хотели "вылезти наружу", нет, по всей видимости что-то с рецептом он намудрил, не может быть такого сильного эффекта.
- Ты не уйдешь отсюда.., - он наконец-то поднял на нее глаза. На душе почему-то стало легче и Марк глубоко вздохнул, .. пока мы не поцелуемся.
Он хватается за нее крепче, словно она последняя тростинка в сметающем меня потоке, лишь на секунду позволяя мышцам расслабиться. Забавно, как страшно Марку передавить Флор своим весом: ее тело казалось ему таким бледным и тонким.
Предметы отдаляются. Наливаются мутью и уплывают за горизонт. Марк сжимает руками плечи девушки и зарывается дыханием в волосы, растрепавшиеся.
Он закрывает глаза и загадывает, чтобы все исчезло. Чтобы все оказалось очередной прослойкой глубокого сна – вязкого и мутного, со дна которого он медленно всплывает.
Тишина как-то успокаивала. Наводила легкую меланхолию. Сердце приотстанавливается на мгновение. Руки убираются за спину, а тело пробирает мелкой дрожью. Освобождая Флор, Марк переваривал сказанное в своей голове и понимал как сильно будет жалеть о содеянном завтра. Но завтра будет завтра, а сейчас юноше остается застыть в ожидании ответа.

Отредактировано Mark Fitzgernald (2011-07-20 20:39:20)

Представьте бегущего по дороге кентавра: вы смотрите на него сверху – это просто точка, движущаяся фигура, путь которой можно проследить и даже предугадать, теперь ваша позиция сбоку, на обочине – кентавр становится больше, но вы вне опасности, вы всё ещё наблюдатель. А теперь представьте вид снизу... Люди ничего не знают. Нет. Но, всё же, «жестокость», и «садизм» - совсем не те словечки для описания того, что составляет его суть. И эта история, которая с одинаковым основанием может быть признана как образцом изысканного формализма, так и шедевром китча – не более, чем фатальность. Просто так было надо. Кому-то. Скорее всего... ему. При том, он никогда не знал ни ярости, ни ненависти.
Марк коснулся губ Флори, постепенно переходя в поцелуй. Пульс, сердцебиение – всё учащается в то время, когда мгновение замерло. Случайные прикосновения ещё сохраняли эффект былой радости, но уже не столь будоражащей. Тягучее напряжение перемещалось по сплетающимся линиям, периодически застывая в ладони крепким, обжигающим комком.
Марк молчит и некоторое время отрешённо вглядывается в лицо Флор: в это яркое и утомленное лицо под тяжелой копной рыжих волос, в торжественные голубые глаза под тяжёлыми веками, в ровный точёный нос и небольшой рот, настолько красный, что, кажется, вся кровь ее собралась именно там. 
Он разочарован, ему казалось, что должно было произойти нечто неожиданное, взрыв в городе, ледник в пустыне, но нет. Он не чувствует ни печали, ни радости.
- Что ты чувствуешь?, - голос распорол вымороженную перспективу, - Ты скучала по мне?
Всё сжимается. Какой-то неконтролируемый спазм, то ли из-за сыворотки, то ли чувства так нахлынули на него, он закрывает глаза и загадывает, чтобы все исчезло. чтобы все оказалось очередной прослойкой глубокого сна – вязкого и мутного, со дна которого он медленно всплывет.
- Почему так получилось?, - слова его отзвуком кружили по комнате, - Неужели ты так же, как они, испугалась? Или не поверила мне? Ты правда думаешь, что я сошел с ума? Что я псих?
Он резко ударяет кулаком о стену, звук, его голос, он такой же тихий, глухой, надломленный, остановленный в горле, где-то на полпути неведомыми силами, ему приходится выдавливать слова силой. Его усердия видны, даже если не вслушиваться, в них будто сквозит: «я не прошу быть со мной, я прошу помочь разобраться», да, каждое слово ещё больше унижает его, ведь действенный способ заставить человека уничтожить себя самого - использовать сыворотку правды.

Отредактировано Mark Fitzgernald (2011-07-22 05:45:20)